История искусства двадцатого века сплошь состоит из мистификаций и вымыслов.
Самым опасным (а для последующих поколений творцов - губительным) вымыслом является противопоставление авангарда и диктаторского искусства тридцатых годов, сменившего авангард.

Именно это противопоставление и формирует историю искусств двадцатого века – т.е. сообщает ей интригу, а ее представителей одаривает убеждениями и позицией.
Легенда гласит, что авангард явил миру свободу, впоследствии убитую тиранами.
Легенда гласит, что тоталитарные режимы породили эстетику, воскрешающую языческие образцы дохристианского творчества, и одновременно уничтожили то новаторское, что явил собой авангард.
Легенда гласит, что явившиеся в мир новые Зигфриды (а откуда эти новые Зигфриды взялись, об этом легенда умалчивает – взялись, и все тут) безжалостно расправились с беззащитными творцами авангарда.

Вышесказанное – абсолютная, полная и злонамеренная неправда.

Ничего более языческого и антихристианского, чем авангард, в природе не существовало. Более того, то представление о свободе, которое он принес в мир – а именно вполне языческое и жестокое представление – было адекватно воплощено тоталитарными режимами, каковые режимы и есть наиболее яркие выразители доминирующей свободной воли.

Наиболее законченным и чистым авангардистским экспериментом является Третий рейх. Эстетика Третьего Рейха (или сталинских парадов) никак не спорит с эстетикой Малевича или Маринетти. Только на первый взгляд одна другую отрицает. Что с того, что искусство диктаторов сделалось фигуративным? Неоклассика, внедренная Сталиным, Муссолини и Гитлером (перефразируя Сезанна, то было неодолимое желание «оживить Македонского на природе», т.е. создать из разрозненных структурных элементов цельную и величественную панораму) никак не спорит с квадратиками и кубиками, ей предшествующими.
Напротив того, по законам мифа, это только нормальный процесс эволюции: из первозданного хаоса, который явил авангард, из примитивных кубиков, плавающих в великой Пустоте, должны были родиться великие герои. Что же удивляться тому, что они действительно родились, и их страсти оформились? Да, сначала в мир вывалили гору кубиков; но потом из этой горы кубиков сложили крепость – что здесь не так? Также не приходится удивляться и тому, что рожденный хаосом герой расправляется с хаосом его породившим – так и Зевс сожрал Кроноса. Деятели, рожденные авангардом, истребили сам авангард по такой же точно причине – поскольку были буквально его порождением.

История искусств двадцатого века была мистифицирована по понятной причине: потому что главный движитель ее – фашизм; сказать это – неловко. Главные герои – фашисты; сказать это – стеснительно.
Вектор движения искусства – в направлении фашистской идеологии; а это уж вовсе неприятно произносить. И рассказ оттого получается невнятным и нелогичным. Важно и то, что фашизм проиграл, но не оставляет надежды выиграть завтра. Если бы он просто победил, он написал бы относительно правдивую историю – о своем возникновении и развитии, о том, чем он обязан Малевичу, а чем Маринетти. Если бы он проиграл окончательно, его феномен проанализировали бы подробно – откуда что взялось. Но мы получили невразумительную истории искусств – те, кто писал ее, еще сами не решили, что, собственно, они любят.

Какое сочетание звуков в этих кавычках! гы-гы...

Портрет Иоанна Павла Второго (2004-2005).

Обнаженная

Авангард есть питательная среда фашизма – и никак не иначе, у него исторически нет другого предназначения.

А если бы другое предназначение было, он бы его непременно исполнил. Не бывает в искусстве того, чтобы заложенная интенция не проявилась.

Но когда все только начиналось, когда Дюшан выставлял первый писсуар, а Дали только приступил к наброскам гениталий, знали они разве, чем дело кончится? Нет, они ведь просто хотели освежить искусство старого мира, встряхнуть дряхлую Европу. Она сама их позвала, старая красавица Европа.

Просвещенный светский человек сегодня соединяет в своем свободолюбивом сознании любовь к Малевичу, Хайдеггеру, Дюшану, театру абсурда, страсть к хеппиненгам и перформансам – и абсолютную уверенность в том, что эти ценности помогут ему сохранить независимость, достаток и частный покой.

Его сознание представляет из себя кашу, плохо сваренную и плохо перемешанную. Ничего хорошего из этой каши – как для повара, так и для окармливаемых - не выйдет.

Выйдет наверняка плохое – поскольку именно следуя принципам Малевича, Дюшана и абсурда явятся некогда (и не в далеком будущем, зачем откладывать?) поколение радикальных юношей и устроит лихой перформанс, и лихой перформанс этот ликвидирует покой и достаток просвещенного болвана.

Кстати здесь начало романа и оглавление, кто заинтересовался:
http://www.labirint-shop.ru/preview.html?ID_Books=100218
Заранее говорить не буду (пока сам еще книгу только собираюсь купить), но судя по рецензиям и отрывкам, я давно ждал именно книгу такого плана.