Как всё начиналось?!

Тук! Тук! Тук ! Разрешите? - Товарищ подполковник, лейтенант Ученик прибыл после лечения в госпитале для получения путевки в санаторий! За столом сидел нач.медслужбы соединения и тетка врач. - Проходите. Садитесь. Давайте вашу медицинскую книжку. - Подал. - Так грите, лейтенант, вам Сочи-Мацесту рекомендуют? Кхе, усмехнулся он. Врач, тетка грудастая заулыбалась. - Так какие у нас путевки есть туда МарьПетровна? - спросил он тетку. - Так одна только, в санаторий им.Фабрициуса. - ответила она. - Да что вы говорите? - воскликнул воодушевленный подполковник. Видя такое веселое, благожелательное настроение моих визави, я им и сказал, - да мне пофиг, пускай будет и этот санаторий, им. Фабрициуса. Мне же главное на эти воды сероводородные попасть, раны залечить. - Дааааа, - усмехнулся подполковник, башку тебе в госпитале не до конца вылечили. - В Фабрициусе только отдельный двухкомнатный номер, с телефоном и шофером, - уточнила тетка врач. - Да мне пофигу, сказал я, - пусть будет отдельный двухкомнатный номер. Скучно, правда, но переживем. - Они заржали. Им было так весело. Видимо у них тоже любовь была. - Слышь, убогий, - говорит мне нач.медслужбы, - этот санаторий только для генералов и как исключение, для полковников, которые стоят на генеральских должностях. - На что я ему серьезно так ответил, что мне мол с генералами детей не крестить, водку с ними не пить, мне лечиться ехать надо. Генералы туда едут с тетками чужими и отдыхать, а я по необходимости телесной. Ибн я молод, холост. Много уже терпел, а житье с генералами тоже вытерплю. Врачиха просто закатывалась от смеха. Этот гад напротив тоже смеялся. Потом сказал, - дааааа, тяжелый случай. Но лечить этого блаженного надо. Дай-ка там Машенька ему путевку в Сухуми, в санаторий МО, там тоже сероводородные ванны есть. Не такие как Мацеста, но для этого балбеса сойдут. Вряд ли голову ему вылечат где-то, но пробывать надо! - А мне пофигу, - сказал я, - пусть и Сухуми. А голова моя чего?! Левая сторона моего полушария, запасная, еще не включена в работу, так что и правой хватает. Прорвемся, тов.подполковник. - Ну что, - подписывая путевку, сказал он, - март там не сезон, но кормят хорошо, тепло, выспишься, подлечишься. Потом, после санатория я на тебя посмотрю. Желаю хорошо отдохнуть, блаженный ты наш. Езжай! - Поблагодарив, пошел в общагу офицерскую и стал готовиться к отъезду в Сухуми.

Скорый " Москва - Сухуми ".

Вхожу в купе, - Здрастье всем! - А тут одна, - ответила мне пожилая грузинка. - Здравствуй, сынок, здравствуй. Ох жиииизнь!!! - А какое у Вас место?, - спросил я. - Вэрхнээ сынок, вэрхнээ. - А давайте меняться я буду на верхнем, а Вы на нижнем. - О, спасыбо сынок, я сразу увидела в тЭбе доброго чэловека, дай Бог тебе счастья и жену харошую. - Да холостой я мамаша. Как Вас звать-то? Меня Ученик. - Зови мэня тетка Сулико. Холостой говоришь? - И тута начались разговоры. Ехали мы двое суток и двое суток мы с нею говорили. О жизни. О сыновьях. О матерях. О женах. О невестках. О козле-муже.

Понимаешь, сынок Ученик, еду я от сына. Еду домой вся в слезах и горе. Сын у мэня один всего. Закончил механико-математический факультэт Тбилисского университэта с золотой медалью. Его сразу взяли в аспирантуру МГУ. Он там второй год учится. Позвонил мне, мама приезжай я тебя со своею нэвэстой познакомлю. Я взяла хорошего своего вынаааа, снэди всякой и приэхала к нему. Пригласили меня родители нэвэсты. Бааальшие луди. Отэц ее генерал, мать тоже большой человек. А сама нэвэста студентка МАИ какого-то факультэта про двыгатели реактивные. Я поставила выно на стол. Стол богатый. Сэли за стол всэ и она садиться. Все пьют выно мое бэлое и она наравне со всеми пьет. Зачем ей за столом быть? Наша грузинская дэвушка никогда за стол с мужчинами и взрослыми лудьми не сядет. А эта наравне со всеми пьет, а потом еще и курыть пошла. Почему так Бог плохо ко мне? Что я плохого по жызни разве кому сделала? Какого сына воспитала умницу. Она совсэм его околдовала дураком сдэлала. Ему нелзя на русской жинится, ему надо толко на грузынке женится. Юрочка, сынок женысь на грузинской дэвушке. Она будет снимать с тэбя сапоги, мыть ноги твои в теплой воде, массаж им дэлать, а потом всю эту воду до капли выпьет. Вот какие грузинские жены, как они любят своих мужей. Но только не моего мужа - козла любить можнааа. Этот редкий дурак построил дом в четырнадцать комнат, чтобы он был больше чем у соседа Гиви, тот дурак на двэннадцать комнат дом построил. А жывем мы с моим казлом только в двух комнатах, а остальные даже неотделанные так и стоят. Для кого все это? Скажи Юра-сынок. Хочешь приезжай ко мне и живи всю жызнь Я тэбя со своею соседской дэвушкой Мариме познакомлю. Вах какая красавица, она будэт тебя встречать, всегда на столе для тэбя еда будет. Она сапоги с тебя... и так двое суток. Я узнал, кто живет в ее селе. Я узнал, как она вышла замуж. Как свадьба прошла в горном селе, где отэц ее будущего мужа, козел такой же, построил свадебный стол на 105 м длины, а на свадьбе было всего 35 человек, но стол был длиннее, чем у этого сосэда Вахтанга, который тоже козел. Спал я урывками. Проснулся, выглянул в окно, а мы едем вдоль Черного моря. - Какая прелесть этот юг, ну почему я не служу на юге. Рай. Но это было в то время, когда молодые подмосковные девчонки шли учиться в МАИ. Меня ждал санаторий. Я в раю.

Санаторий.

Часть 1.
Про любовь мечту

Вашу путевку, молодой человек? Таааккс. Куда вас поселить? - А мне все равно, отвечаю. - Может к молодым офицерам? Мы молодых всех в одну комнату собираем. Чтобы за ними смотреть удобнее было. - Я согласен. - Значится так, завтра после завтрака к нач.санатория на беседу. Потом к лечащему врачу. Потом вам все скажут, что с вами будут делать. Светиииик, проводи молодого человека до его жилища. - Знойная девица внушительных размеров, оценив пустыми глазами ничего не представляющего для нее человека, процедив - За мной, - привела в другой корпус и указала на комнату, - здесь. Развернулась и ушла. Вхожу. - Всем привет. Принимайте. - Передо мной открылась здоровенная комната, где стояло 14 кроватей, громадный стол, что еще не попадающее в глаза сразу. - Привет, - ответил один молодой пацан лежащий одетым на кровати. - Меня Юркой зовут. ПВО-шник я. - Привет тезка, где моя кровать? - Указав на мою кровать, спрашивает, - законы знаешь? - Какие? говорю. - О прописке? - Не, не знаю, но законопослушен и всегда готов. - Значится так, нас тута с тобой 14 голов. Ща возьму сумку спортивную и дуем с тобой в гастроном. Ты один не дотащишь. Для начала возьмем 14 будылок "Псоу" по 0,7 Л. а потом после ужина зайдем все в гастроном и по стакану белого разливного портвейна дербанем. - Цели ясны, задачи определены. Вперед. - По дороге выяснилось, что служит под Москвой, а к девчонкам ездит в Зеленоград. Дальше знакомство с развеселой и разношерстной компанией. Там были все с разных родов войск. Выпили и пошли рассказы. Мама отдыхай. Ржали так, что становилось сухо во рту. Кидали на пальцах и проигравший бегал в гастроном. Это ужас. Но такого веселого времени у меня потом года два не было. В столовой сели вместе. Стол на четверых. Кормили хорошо. Но после выпитого хотелось есть еще, и милые официантки, зная, что это вечно голодные холостяки, всегда, по нашей просьбе, приносили нам что-нибудь дополнительное из вторых блюд. Я стал изучать зал. В основном старье из старших офицеров и их жен. Но через два столика от нас сидела молодая грустная молодая жена одного из офицеров. Она вяло ковыряла вилкой в тарелке, была задумчива и грустна, без настроения, потухшие глаза, одета как-то небрежно. Видно было, что с мужем они в разладе. Тот иногда что-то ей выговаривал. Она не отвечала и не смотрела в его сторону. - Юрк, спрашиваю тезку, - кто это? Да это балбес один, капитан с Москвы, крыса штабная. А жена у него ничего, симпатичная. - А чего он грустная, чего он ее ругает? - А я знаю? Хошь морду ему набьем? Сегодня танцы вечером, если придут, то мы все 14 человек начнем ее приглашать. Он в бутылку полезет. Отведем и морду начистим. - Вы чего? Тута в санатории драться? Не так нельзя, - говорю. - Тут надо по-другому. Давайте ей каждый день класть на ее место в столовой цветы. Как она и он на это будут реагировать? - А что интересно, ответил Юрка, - давай. - Но делать надо незаметно. Цветы будет класть один из нас по очереди, который раньше всех в столовку будет приходить. - Начали с меня. Мартовские абхазские тюльпаны. Такие свежие, такие яркие. Что может быть лучше первых весенних тюльпанов, когда еще не наступило 8 Марта? Принес и положил. Жду. Идут. Впереди муж, она сзади. Как чужая. Этот гад сел, стул ей не подал и вытаращил глаза на три живых цветка лежащих на салфетке, на месте перед его женой. Она тоже остановилась перед ними. Удивленный взгляд. Посмотрела на мужа, спросила его, не он ли то сделал? Получив отрицательный, видимо, ответ, обрадовавшись этому, окинула взглядом зал. Я жевал котлету и смотрел в тарелку. На меня ноль внимания. Я пацан, она лет на пять старше. Вечность по тем временам. Муж пробурчал что-то и мне показалось, что его это не тронуло. Она начала есть, нет-нет оглядывая зал, ища чьи-то глаза, намериваясь узнать, кто бы мог это сделать. Пришли их соседи. Она им видимо тоже сказала про цветы. Те поулыбались, посмотрели по сторонам. И забыли про них.

Наступило завтра. На следующий день она уже шла впереди своего мужа к своему столу. Смотрела на него с самого входа. И о боже, букетик мимозы лежал не на столе, а на ее стуле. Она вспыхнула. Улыбка торжествующая пробежала по ее лицу, заблестели глаза, расправились плечи, грудь подалась вперед. Она сразу же начала поправлять прическу и откидывать непослушный локон волос куда то назад. Муж смотрел круглыми глазами на нее. Чего-то говорил ей. Она его не слышала. На следующий день она пришла в открытом платье, на столе опять лежал букет цветов. Радость в глазах. Смущение на лице. Постоянный взгляд в зал, но кто? Кто это делал? Есть она практически не ела, все смотрела и смотрела по залу. Муж притих. Как-то осунулся.

Да, трудно закончить свой рассказ. Это надо делать на одном дыхании. Воспоминания, в картинах наплывают в правом полушарии, оглушают и мысли уходят туда, в зал столовой санатория МО Сухуми.

Утром бегал по набережной двух санаторий, смотрел, как делают зарядку футболисты ЦСКА, потом завтрак, наслаждение от встречи с незнакомкой. Еще успеть сбегать за проходную на базарчик и купить цветов, после завтрака надо ехать принимать ванны, потом еще надо было съездить на Рицу, в Эшеры, в Новый Афон, пещеры, Гагры, гастраном с портвейном. Свободного времени не было. Для души только она. Я стал привыкать к ней, мне хотелось ее видеть и не только в столовой, но встретить и где-то еще. Не помню, наверное, не встречал. Но утро я ждал. Мечтал весь день о встрече, иногда видел ее в обед и на ужине. Она стала по-другому одеваться, всегда опрятная прическа, макияж, губки. Почему- то заполнил белый воздушный шарфик наброшенный на открытие плечики. Золотая цепочка с кулоном уходила куда-то внутрь разреза, заставляя думать, а что там? Но больше всего было интересно смотреть за ее поведением и отношением ее к мужу. Отношения между ними изменились. Это было отмечено всеми нами, заговорщиками- холостяками. Муж стал заискивать перед нею. Стал ей что-то подкладывать в тарелку. Пододвигать стул, когда она садилась за стол. Он стал за ней ухаживать. Но, видя очередной букетик цветов, он сникал. Он видел ее реакцию на них. Он смотрел на нее и в зал. Ему хотелось, видимо, тоже знать того, кто это делал. Она уже и перестала скрывать наигранное смущение, она просто мгновенно становилось другой. Она сияла, глаза блестели. Ну почему глаза так выдают то, что твориться в душе женщины? Смотрела и смотрела с надеждой в зал. И не находила ответного взгляда. Потом, в одно утро, она, уходя из столовой, как-то неловко остановилась в дверях, с такой тоской окинула взглядом зал, прижав букетик цветов к груди, что у меня комок в горле. Дыхание перехватило. Неужели у меня так просто можно вызвать слезу?! Чего я такой сентиментальный? Зачем я все это сделал?! Балбес. Я ругал себя, мне было ее жалко. Больше я ее не видел. На следующее утро, на их месте сидела семейная пара средних лет. Аппетит пропал. Пропал смысл ходить по утрам в столовку. Мы в комнате говорили. Говорили о ней. Спорили о том, правильно ли мы делали, жестоко ли мы поступили, зачем нам надо было все это? Но вывод был один. Из санатория уехала уже другая женщина: романтичная, почувствовавшей вкус влюбленности, своей нужности кому-то, нашедшей смысл какой-то в жизни. Она поверила в себя. Не знаю, смогли ли они прожить с мужем долго? Я сомневаюсь.

Просил в мыслях всегда прощение у нее. За нее сейчас прошу прощения у всех женщин, которые прочли мои воспоминания, за мой поступок. Кому бы подарить букетик тюльпанов?

Теперь, приходя в бассейн, мы всегда общались с Нарине. Что-то шутили, о чем-то смеялись. Нам было весело и хорошо. До одного дня. Лучше, может быть, его бы не было.

Нас в бассейне было человек шесть. Опять же шутки, подколки, смех: - Нарине, а можно я вот этого утоплю, Нарине, Нарине... Она стояла, смотрела на нас как всегда, и вдруг лицо ее стало серьезное, на глазах появились слезы, она подошла к краю бассейна, присела на корточки, сжала свои маленькие ручки, застучала так кулачками друг о дружку и выдавила, выыкрикнула, выстонала: ну ребятааа, возьмите меня отсюда кто-нибудь. Возьмите меня кто-нибудь замуж. Увезите меня. Мне все равно кто. Вы все такие хорошие. Ну возьмитеее. - Она почти зарыдала, потом отошла к скамейке, села на нее, отвернулась и продолжала плакать. (У меня сейчас руки трясутся, когда я пишу это.) Мы все просто офигели. Замолчали. Помню я вылез из бассейна, подсел к Нарине, взял ее за руку и попросил, как-то неловко, ее не плакать. Слов не было. Я их все потерял. Ребята стояли рядом, окружив нас сидящих на лавке, и молча, как-то виновато смотрели во все глаза. Выдавил - Нарьянчик, ну что стряслось у тебя? Тебя кто-то обидел? - Нет, - прошептала она. - Вы такие все веселые, вы добрые, вы другие, вы не такие как тут у нас все. Я тут недавно работаю и вижу как вы относитесь к женщинам, как вы их бережете, как уважаете. Вы другие. - Да что вы Нарияна, это только мы тут такие, а там мы другие. Нас почти не бывает дома, мы живем там, куда нас пошлют. Вот эти двое, - показываю на ребят - месяцами под землей, дома не бывают. Коля вон на севере. Мне вон в академию надо поступать. Чего уж хорошего-то. А у вас тут в пальмы, арихидеи. Тут рай у вас в Сухуми. Рай.- Да какой рай? Я у дяди живу. Каждую субботу - воскресение я хожу домой. Тут в семи километрах армянское село, я там живу. Там работы просто нет, я тут и работаю. А дядя заставляет меня каждый раз приносить ему 20 литров вина. Не хочу я такой жизни. - Не плачь Нарьяночка, все обойдется. Если вы будете плакать, то и мы сейчас все заплачем. Кто-то из стоящих мужиков стал тереть глаза кулаками и издал звук -ыыыы. За ним второй - уууууу. Третий... - Вот видите, Нарьяна, мы все заплакали. Она чуть улыбнулась, встала и сказала: - Ладно уж вам, мне работать надо. Вон вы тут сколько воды налили. И со шваброй и опустив голову, медленно пошла вдоль бассейна. Не помню, но, кажется, что больше мы не ходили купаться в бассейн.

Получив очередной опус в мою сторону от Лягушки в конце рабочего дня, не стал отвечать, оставив ее в раздумии, стал собираться на хоккей в арену Рига. До начала матча оставалось два с половиной часа, решил пройтись по магазинам. По каким? Не угадаете с первого раза, по рыболовным. Мне же на День Советской Армии новый фидер подарили. Купил пару кормушек, леску фидерную, толстовата, правда, но взял. Позасовывал по карманам и пошел в сторону стадиона. Чем ближе подходил, тем больше народу шло со мною куда-то туда. Решил идти в толпе, она меня ко входу арены и вынесла. Стал ждать своих. Минут через двадцать все собрались. Билеты на хоккей стоили порядка 30$. Вход. Обыск. Говорю мол, у меня в карманах железные кормушки и плетенка для фидера. Охранник тоже оказался рыбак, начал расспрашивать что-то и одновременно ощупывать мои подмышки. Далее молодая девушка дала мне белую майку с надписью на спине на латышском: за своих; за победу; за Динамо Рига. Потом буфет, взяли пиво и американскую еду сосиску с хлебом и еще чем-то. Сразу вспомнилось что-то нехорошее, Сиба наверное. Потом с майкой, пивом, хот-догом полезли на самый верх. Наши места были уже заняты. Выгнали пацанов с наших мест. Сели. Весь народ, заполнивший зал, стал одевать белые майки. Все зрители в белых майках. Спросил, почему майки белые? - У нас мол, как в Америке, как в НХЛ. Хозяева играют в светлой форме, а гости в белой, отвечает кореш. Пьем пиво, жуем то, что человеку нельзя есть, музыка, грохот, на большом экране показывают голы какие-то вперемежку с рекламой. Начали объявлять составы команд. И хоккеисты Динамо Москва начали выезжать на поле. К моему удивлению, они были в белой форме, как и весь стадион. Получается по-американски, вроде все болельщики Риги болеют за москвичей. Это уже одно развеселило окружающих. Потом свет потушили и под всполохи пламени, с другого входа лихо стали выезжать, под рев стадиона, местные хоккеисты, они были в красной форме. Один из хоккеистов разогнавшись, объехав соперников, выстроившихся на синей линии, со всей дури наехал на ковер, который в темноте начали стелить к центру площадки, и, упав, проехал на пузе за свою синюю линию. Мне начинало нравиться. Всех это развеселило, под пиво, еще больше. Диктор попросил всех встать, так как, мол, гимны стран звучать будут. Встали. Зазвучала музыка гимна Советского Союза. Я заорал во всю глотку:- Соююююз нерууушииимыый советскиииих респуууублик, сплотиилааа на веки велииииикаяяя Рууусь, да здравс..., получив тычек в бок и услышав в свой адрес, что я совсем охреневшая рожа пою не то. Это гимн играют России. Петь, мол, его надо. - А чего не поют? Чего без слов? - А чтобы, наверное, местным напомнить, чтобы не забывали про гимн СССР. Закончился гимн. Бок болит. По дорожке вышел на центр площадки дирижер оперный, заиграли гимн Латвии, и весь стадион начал петь во все глотки этот гимн, под взмахи рук этого дирижера. Меня впечатлило. Потом началась игра. Бегали туда-сюда. Чего бегали?! Рижане забили гол. Как все оралиии?! Я тоже. Потом перерыв. Все дружно встали и пошли в очередь в туалет. В коридорах ходили парни с рюкзаками за спиной, где было пиво. Разливали в основном тем, которые уже вышли из туалета и у них было место. Все с пивом вернулись на свои места. Во втором тайме москвичи сравняли счет, потом рижане им две штуки вкатили. 3:1!!! Закончился второй период. Все встали и пошли в офигенную очередь в туалет. Парни по-прежнему наливали пиво тем, кто выходил из туалета. К концу перерыва еле успели добраться до своих мест. В начале третьего периода, какой-то американец, игрок рижского Динамо, обладатель кубка Стенли, долбанул клюшкой в лицо московскому хоккеисту. За что был выгнан на 4 минуты. Москвичи за это влындили рижанам две шайбы и сравняли счет. Зал поутих. Потом несколько минут до окончания матча, нам забивают еще гол!!! Крындец подкрался незаметно. Рижане снимают вратаря и кидаются на ворота соперника. Подрались за семь секунд до окончания. Судьи стали искать виновных. Искали минут десять. Удалили одного москвича и пару наших. Народ офигел. Сзади меня, один тип, во всю глотку вежливо заметил всему стадиону, что судья голубой. Как он определииил?! Я не знаю. Но с этого момента все 11200 человек начали орать: Судья - пидарас! Судья - пидарас! Долго орали. Уже игра закончилась, а они по инерции орали. Вообщем рижане были выбиты из кубка КХЛ. Вышли. На улице буйствовала полиция. У них, наверное, был тренаж по оклейке обоев. Клеили на лобовые стекла штрафы. Наша машина стояла на ВИП - стоянке Риетума банка. Сели и трезвый шофер стал разводить всех по домам. Больше говорили о достоинстве и недостатках моей лески, которую я купил, в эпоху всемирного кризиса, для фидера. Обзывали меня разными нехорошими словами, как Лягушка, что я, мол, недостойный человек, когда вся страна затягивает пояса и снижает добровольно себе зарплатыыы, я покупаю удочки, которые стоят фиг ее знает сколько денег и прр. Про хоккей забыли. Это было закрытие сезона. И хоть бы что приснилось?!

Забыл там написать про весну. На здоровенном экране посреди зала, во время перерывов игры, операторы ловили в кадр какую-нибудь парочку, помещали их в большое красное сердце и заставляли целоваться на виду у всех. Целовались. Почему-то женщины первые тянулись целоваться . :-)) Целоваться сразу хотелось всем.

Может нам стоит вспомнить что-то из детства? Самые-самые ранние воспоминания? Можно мне одно из самых ранних?

Утро. Я только что встал, вышел из дома в сад, сел под крыжовник, срывая поспевающие зеленые, кислые, ягоды. На крыльце стоят мама, тетя Шура и тетя Женя. Они стоят на фоне утреннего солнца и что-то говорят обо мне. Мне трудно на них смотреть, солнце слепит мои глаза. - Юрочка, Юрочка, вон у тети Жени невеста-то какая родилась: Танечка, как хорошо-то, - говорит тетя Шура. - Вырастешь, поженитесь и будете жить рядом с двумя мамами. - Не буду жаниться, я буду всегда с мамой жить, - отвечаю я. - Да сынок, да, мы всегда с тобой будем жить вместе, куда же нам друг без друга. - Они стоят все трое и весело смеются. Я не мог их рассмотреть, они все залиты солнцем, просто три смеющиеся мадонны на фоне яркого божественного света. - Чего тут смешного? - думал я. Какие они небесные, они прямо как на небе, а не на крыльце. - И сейчас стоят они в моем сознании. И сейчас я их вижу. Мне было тогда лет пять, а может и меньше.

Не в рыбалке. Там, я всегда боялся подцепить. Эх, родной мой. Не поверите. Я подал рапорт на учебу, а меня в командировку в Батайск направили. Ну и нач.штаба соединения уж оченно меня матом просил не нарушать дисциплину в себе и в окружении. Ну а Ростов?! Папа, блин. Вообщем коммиссар (генерал-майор, главный военком Ростовской обл.) впаял мне строгий выговор. Я понял, что академия моя накрылась, сильно переживал и заболел на нервной почве псориазом. Положили меня в Воронежский военный госпиталь в кожанное отделение. 3,5 месяца рассказов рыбаков от романтики. Я потом доооолго воообще к девченкам не подходил. Так, только сбоку. Нееее, я в рыбалке романтик. Напокупаю всего нового, а ловить не умею. Лох патамушта. Сейчас вон фидер какой-то хитрый и всего к нему накупил. До мая где-нибудь попробую. Потом только спиннинг. Хищниц. Они даже на лягушек берут.

Романтика.

Сижу в коридоре госпиталя и луплю новую жертву по шахматам. Полковника одного неделю назад к нам положили. Ну и после: - Погнали наших городских, - спрашиваю, как всех больных, мол, чем болеем? А он мне в ответ почки, мол, сдают. Лег их подлечить, - почки это дело сурьезное, а вот вам шажок! - Потом на седьмые сутки, как до жирафы (простите за сравнение, дорогая Лягушка) до меня доходит: а какого хрена он с почками в коженном отделении лежит? Во, рядом почечники лежат. Там кажный день кто-нить помирает от них. Любопытство потянуло к медсестре: - Ларисонька, свет мой ясный, чего вы тута совсем озверелые полковника с почками к нам положили? Зачем так над человеком измываться? - Кавоооо? Тогоооо? Ща, с почками?! Сифилис у него. - Как это? - удивился я. - А так, ехал он поздно ночью, часа в два электричкой в Воронеж. Заходит к нему девица молодая, да красивая и говорит, мол, можно она с ним поедет, а то боится быть одной в вагоне. А так их, мол, тут только двое. Он и согласился. Разговор. То се. Романтика. Быстро все случилось, как скорость ночной электрички. Любовь прямо тута в вагоне на лавке сидячей деревянной. А фигли?! Все равно никого нет. Через пару недель сам пришел в госпиталь. А жена и дочка почти каждый день передачу таскали. Больному почками. Ему же диета нужна. Ну и то что повкуснее. Романтика.

График посещения космонавта.

Простудил ухо. Температура 38,6С. Такой большой температуры у меня в жизни не было. Лежу в общаге. Тетя Маша, уборщица наша, за мать которая всем холостякам была, спустилась вниз к посиделке, в офицерской гостинице, и вызвала скорую. Санчасть была метров 50 от нас. Входит медсестра, посмотрела на меня, пощупала рукой лоб: - одевайтесь! - Команда, как выстрел. Я надел штаны, офицерскую рубаху с погонами лейтенанта, ботинки, стоящие под кроватью. Встал. И поплыл. У меня закружилась голова и я начал терять сознание. Девчонка хватает меня на руки и на глазах всего честного народа начала нести меня по лестнице вниз, с четвертого этажа. Я обхватил ее за шею, прижался к большим мягким грудям и говорю ей тихо так: ну что Вы делаете, мне стыдно, такая красивая, божественно пахнущая девушка несет меня на руках! - молчите больной, на фронте и не таких как ты пушок таскали. Донесу!!! - Положили в отдельную офицерскую палату. Скукота один. Суббота. Ночью, после полуночи, включают свет, и запрыгивает с врачами ко мне один парень незнакомый, в гипсе нога и кладут на свободную кровать рядом со мною. Утром познакомились. Молодой капитан, из отряда космонавтов, приехал к нам полетать. Пошел днем в субботу к девчонке в город, а солдатики к вечеру прокопали траншею где-то перед гостиницей. Ну, он ночью шел от девушки провалился в траншею и сломал ногу. Блиииин. Летать теперь месяца два не сможет, в отряд возвращаться и с космонавтикой крындец. Вообщем, горе у мужика. И туууутаа, после обеда вбегает вся перепуганная девушка в платии пушистом, в руках две сетки с арбузом и фруктами разными. Я вышел, оставив их одних, когда она ушла разговорились. - Что делать Юрок? Она полоумная. Она каждый день будет бегать и таскать сюда передачи. - Да классс, - отвечаю, - нажремся арбузов и винограду. - Все бы ничего, - говорит он дальше, - но вот завтра ко мне жена из Звездного приезжает. Что делать? А вдруг они вместе тут встретятся? - Составим график посещения, - я ему в ответ. Вообщем, включили на помощь одну врачиху, она и разруливала. Но арбузы, я помню, ел больше неделииии. :-))

Очень даже и хорошо, что мыслите как я. У соседа моего, царство ему небесное, была чудная собачка Умка, той-пудель, малюсенькая такая. Мои пацаны, пока мы с Друганом под водочку на кухне обсуждали местных и ругали правителей Рассеи, подложили в коридоре муляж бАААльшой кучи дерьма и, войдя к нам, закричали, - дять Толь, дять Толь, посмотрите какую кучу Умка наложила в коридоре. Вы ее что на улицу гулять не выводите? - Друган встал, я поднялся. Вышли в коридор и обомлели. Перед нами лежала месячная норма испражнений Умки. Толян офигел, - Умочка родная, золотая, дорогулечка, роднулечка, как же тебя на это угораздило? Ща папочка все уберет. Ты же за полгода столько не выдавала. - Взял совок, вилку и давай вилкой в совок загребать говно. А оно не загребается. Я удивился этому не меньше Толяна. Тогда он начал говно накалывать на вилку. Не накалывается!!! У нас глаза на лоб полезли от такого пьяного безобразия. Если бы не катающиеся по полу от смеха пацанов?! Я не знаю, как бы мы поступили далее. За что и выпили. Осталась память. Веселая. А Толика уже долго как нет с нами. А человек живет в нас. В памяти.

Быль. Грустная.
Видите ли, тов. Ученик, как бы Вам так сказать, вообщем, мы тут с товарищами посоветовались, извините меня конечно, и решили такскзть, Вы у нас на кафедре человек самый молодой, извините, ну вообщем, простите меня, мы решили вас выбрать секретарем партийной организайции кафедры, - изрек мне нач.кафедры. - Да ладно, говорю, надо, так надо. Кто-то должен быть. - Партсобрание. Соединяем учебный процесс с воспитательной работой. Двигаем науку вперед, состояние диссертационных работ адъюнктов и соискателей, публикации и самое слабое звено: изобретательская работа. На собрании присутствовал новый замполит факультета. Постановили. ...
- Ты, секретарь, мне потом протокол партсобрания принеси, - сказал мне замполит, - не партийное собрание, а черте что, заседание кафедры какое-то, - бурчал он, уходя от нас. - Безобразие. - Чего-то написав в тетради протоколов, забежав к нему в кабинет, в перерыве между занятиями, отдав ему тетрадь, убежал на кафедру, где уже все наши собрались за столом и резались на вылет в пятиминутку (Блицшахматы). Влетает на кафедру замполит, находит меня за шахматной доской и орет: тыыыыы, мудила с Нижнего Тагииила, ты чего тут написаааал? Что это за протокол? По повестке вы обсуждали указание Л.И. Брежнего, такое - сякое, а ты что написал? А ну бери все это взад и чтобы Генерального секретаря вписал, и чтобы были написаны все должности его и часть постановления ЦК, которые..., переделать и ко мне на ковер!!! - Убежал. Ученые мужи, забывшее уже такое обращение, сначала повозмущались, а потом все вместе стали вспоминать всякие должности, которые занимал Брежнев. Все это напоминало картину Репина. Турецкий султан икал. Когда я притащил замполиту переписанный протокол, где вся страница была исписана должностями великого маршала, а в конце одно предложение, мол, усилить изобретательскую работу изо всех сил, он зарычал: - сууукаааа, ты чЕ, надо мною издеваииисссии? - Да что вы тов. полковник, как просили, так и сделал. - Вааалиии, гад, с мово кабинетуууу. Я тебя на парткомиссию... . Обвыкся он потом. И уж неплохой человек был. Правда, перестройку он через три месяца завершил на факультете, после того как ее горбатый объявил, но разве в этом что-то было плохое?!

Было это в 19.. году в Армении. Лагерь для военнопленных немцев. Санчасть стояла рядом с караулкой. Самой большай гордостью начальника санчасти - заведение типа 'М-Ж', т.е. добротный, дощатый туалет на две персоны, без архитектурных излишеств, но с симпатичным смотровым отверстием под козырьком в виде сердечка. Служили в санчасти санитарами , бойцы местной национальности Саркисянц и Мкртумян. Бойцы в принципе нормальные, не хуже и не лучше других, держались как земляки исключительно вместе.

В один из замечательных дней Саркисянц заступил дневальным по санчасти. Все по полному параду: тумбочка, штык-нож, внутренний порядок, санитарная уборка туалета и прр. Когда настала пора уборки замечательного заведения, он решил начать с его проверки по прямому назначению. Устроившись вполне удобно на одном из персональных мест, как бывалый солдат поясной ремень вместе со штык-ножом повесил на шею. Далее все как обычно ремень расстегнулся, и грозное оружие советского солдата наглым образом нырнуло вниз. Надо сказать, что туалет строился со знанием дела и глубина там была больше человеческого роста и примерно на пятую часть уже заполнена чем положено.

Начальник санчасти выслушав полупонятный рассказ несчастного, подвел краткое резюме 'в твоем распоряжении час или твой дом турма'. Но в беде не бросил, дал бойцу запасной комплект ОЗК, т.е. чулки, перчатки и противогаз чтобы не задохнулся. Помогать ему вызвался Мкртумян, земляк все-таки.
Облачившись в химзащиту, Саркисянц спустился вниз. Так как уже смеркалось, то первая попытка с ходу найти жизненно важный предмет не увенчалась успехом. Мкртумян бросился к начальнику санчасти за керосиновой лампой 'Летучая мышь'. В то время пока первый персонаж находился в прямом смысле на самом дне, второй искал начальник санчасти, который куда-то ушел, на горизонте нарисовался третий персонаж расконвоированный военнопленный Конрад Лоренс, очень живописной наружности и не в меру задумчивый. Протиснувшись в узкую дверь, он, кряхтя стал устраиваться для того, чтобы предаться размышлениям о бытии земном. По стечению обстоятельств место выбрал прямо над головой стоящего внизу Саркисянца.

Через пару мгновений лагерь огласился нечеловеческим ревом и треском снесенной с петель двери. Картина дополнилась галопирующим Конрадом Лоренсом, одновременно пытающимся натянуть на место штаны.

Суть произошедшего следующая. Саркисянц, то ли справедливо полагая, что над его головой кряхтит его боевой товарищ, передающий ему спасительную лампу, то ли законно протестуя против вот-вот готовой свершиться несправедливости, что-то мыча в противогаз, поднял руки, одетые в резиновые уже достаточно испачканные перчатки, и стал лапать нависшую над его головой угрозу. Лоренс же, не ожидая нападения с этой стороны, ощутив самым сокровенным местом холодное и скользкое прикосновение, глянул вниз, и прямо под собой в темном чреве туалета увидел фантастическое, что-то громко мычащее существо, тянущее к нему дурно пахнущие клешни.

В общем, немецкий военнопленный хоть и храбрый врач, но инстинкт самосохранения оказался сильнее.

Потрясение его было настолько велико, что он долго не мог поверить в истинную картину произошедшего. Далее Лоренц в беседах с начальником санчасти долго обсуждал этот случай. Сознание покинуло его в тот момент, только там глубоко внизу в районе копчика мозг, с помощью очнувшего от древних воспоминаний о встречах с существами с такими огромными глазами и липкими щупальцами, дал сигнал на сжатие мышцам ног, которые выбросили его тело через дверь на Свет божий. - О это был инстинкт, герр доктор, - говорил он начальнику санчасти, - тут связь всех живых существ на Земле есть. Надо изучать все живые существа с общих позиций, не выделяя человека от лягушки.

Вот этот случай и оставил свой русский след в деле рождения новой науки "этологии", за которую Лоренс получил Нобелевскую премию, позабыв поделиться с теми, кто подтолкнул его к открытию.