Необходимое разъяснение с отступлением
У каждого человека есть определенное отношение к определенному месту. И вроде как все здорово в этом месте — и уютно, и божественно красиво, и когда-то хотелось приходить сюда как можно чаще. Но в какой-то момент в этом месте появляется человек, которому вы почему-то не нравитесь или мешаете. И тогда он вам хамит или пытается набить лицо. Просто так, чтоб слить какие-то свои, ведомые только себе эмоции. И тогда это место перестает быть уютным, красивым, и, попадая туда, человек невольно ощущает какой-то дискомфорт, достаточный для того, чтобы больше в это место не хотелось уже никогда. Таким местом у Семена Захаровича была проходная офисного здания. Вахтером там работала немолодая уже женщина по имени Зоя Михайловна. Непонятно почему, фамилия Семена Захаровича показалась Зое Михайловне очень смешной, и ритуал ежедневного прохода Семена Захаровича к месту работы происходил по отработанному годами сценарию:
— Пропуск, гражданин!
— Вы ведь знаете меня. Опять спектакль будете устраивать?
— Пропуск предъявите, гражданин! Что вы тут выдумываете? У меня есть инструкция — я по инструкции работаю. Пропуск!
— Вот. Вот вам мой пропуск. Довольны?
— Не прячьте... Пусто... Пустобронхов? Пустобрющин? Пустопузов? Простите, я не очень хорошо вижу.
— Замечательно вы все видите! Не придуривайтесь!
— Вам разве трудно фамилию собственную произнести? Вы ее стесняетесь, что ли?
— Пустобрюхов! Пустобрюхов моя фамилия!
— Пустобрюхов? Какая интересная фамилия. Ха-ха... Дворянская небось?
— Я могу идти?
— Нет. Я бы запомнила такую фамилию, если бы у нас кто с такой работал. Я должна проверить. — Опять?!
— Не мешайте мне, гражданин. Алло? Алло? Отдел кадров?.. Лидка?.. Как дела-то, подруга?.. У меня тут мужчина, говорит — у нас работает. Как фамилия? Пустоблюхер, что ли... Хахаххаха! Ах да. Пустобрюхов. Хахахаха. Приказы читаешь? Хахахах. И я не представляю, за что таких держат... Может, чтоб приказы смешные получались. Хахахах. Ну пока, подруга. Пока. Вы можете проходить, Пус-то-блю-ХЕР! Хаха-хах. Простите, простите. Анекдот вспомнила...
Семен Захарович не понимал странного чувства юмора Зои Михайловны и ее подружки Лидки из отдела кадров. И ежедневный «Аншлаг! Аншлаг!» в исполнении этих двух юмористок изрядно отравлял жизнь гражданину Пустобрюхову. Он даже во сне иногда слышал идиотский хохот Зои Михайловны...
— Сеньк, может, возьмешь порулить, а? — робко попросил Семен Захарович. — Ты вроде как с такими справляешься ловчее? Может, ты их урезонишь как-то?
— Ха! Не стоит овчинка выделки, — буркнул Сенька. — Можно и микроскопом орехи колоть, но это будет нецелевым использованием дорогостоящего инструмента.
— Вот ты какой, да? — начал канючить Семен Захарович. — В нужный момент нет тебя, зато как не нужен: «Дяденька, дай порулить» — и давай гранями сверкать. Вроде как и раздвоение, а все равно я один перед лицом опасности.
— Да ладно, опасность нашел. Ты вона что сделай. Пропуск, скажи, забыл, а фамилия твоя Придурковато-Заречный. А зовут Владимир Николаевич. И засмейся в голос.
— Чего эт я на себя такую напраслину возводить буду? — засомневался Пустобрюхов.
— Делай как я говорю, чудак-человек! — отрезал Сенька. — Посмотришь, чего будет.
Семен Захарович собрался духом и шагнул в двери. Лицо Зои Михайловны одухотворилось в предвкушение очередного низкопробного развлечения и перестало помещаться в окошке вахтерской.
— Ой! А кто это к нам пришел! — прихрюкивая от сдерживаемого смеха, протянула Зоя Михайловна. — А ну-ка, предъявите пропуск, мужчина!
— А вы знаете, я пропуск забыл дома. Что там надо делать в таких случаях по инструкции? — решил-таки сломать устоявшийся сценарий Семен Захарович.
— Ай-ай-ай. Надо не забывать. — Зоя Михайловна дала понять, что готова даже к такому повороту событий. — Вы мне фамилию свою скажите, а я в отделе кадров уточню — есть такой или нет. Только фамилию громко скажите. Я слышу плоховато.
— Придурковато-Заречный! — по-солдатски рявкнул Семен Захарыч. — Владимир Николаевич! Позвоните Лидочке. Она такого должна знать.
И засмеялся демонически. Хотел просто засмеяться, как советовали, но получилось почему-то демонически. Злой какой-то получился смех. Может, от нервов, может, от нелепости ситуации, а то, может, и потому, что было не смешно.
В глазах Зои Михайловны плеснулся ужас. Она зашипела вдруг: — Тише! Ради бога, тише... Но... Но как вы узнали, а? — спросила вахтерша.
— А вы как думаете? Для кого это не секрет? — поддал туману Семен Захарович. — Сейчас за деньги все узнать можно.
И опять захохотал.
— Лидка!!! Сволочь! Кто ж еще мог-то? — набухла от злости Зоя Михайловна. — Вот же стерва, а... Клялась ведь не говорить никому. А у самой, между прочим, девичья фамилия — Блядина. С
ударением на «я». Да только у нас в деревне никто ударение правильно не ставил. А у меня... У меня девичья тоже... Сейчас-то другая совсем.
— Придурковато-Замоскворечная? — хихикнул Семен Захарович, который вдруг понял, какой козырь попал ему в руки.
— Почему? Сутягина. Уж получше всяких Пустобрюховых! — гавкнула Зоя Михайловна.
— Так-так-так, гражданка... — Семен Захарович сделал паузу и продолжал громогласно: — Придурковато-Заречная! Вы собираетесь уточнять в отделе кадров что-то или нет?
— Собираюсь. Потом. Лично сходить и уточнить кое-что, — многообещающе заверила Зоя Михайловна. — А... А давайте мы с вами договоримся... Семен Захарович, кажется? Семен Захарыч, вы никому не говорите, а я у вас пропуск спрашивать не буду никогда. Давайте? А еще я прощения у вас прошу. Как дура себя вела. Сама не знаю, чего я к вам привязалась. Простите, а?
— Понимаю я, чего вы с Лидкой ко мне пристали. С такими фамилиями-то натерпелись небось в детстве? Замуж, поди, даже повыскакивали, только чтоб фамилию сменить. Вот и мстите теперь всем, — проявил понимание Семен За-харович.
— Вот-вот... Регистратора в ЗАГСе на моей свадьбе водой отливали. Она со смеху слова не могла сказать. Начнет говорить вроде, а как на меня глянет — на пол валится, выть начинает: «Ойнеееемааагууу», — всхлипнула Зоя Михайловна. — Чего-то я расклеилась совсем. Вы, Семен Захарович, идите на работу. А мне по делу надо. В отдел кадров очень надо мне срочно...
Зоя Михайловна клацнула челюстью и отправилась к лифтам.
— Победа! Противник разбит и деморализован. Не удивлюсь, если она начнет подкармливать нас пирогами домашнего приготовления, — материализовался Сенька. — Пойдем в отдел кадров? Посмотрим битву мамонтов? Помародерствуем в личных делах?
— Не пойдем. На рабочее место пойдем срочно. У меня начальство строгое. Ты мне вон чего лучше скажи — откуда знаешь девичью фамилию Зои Михайловны?
— Ну, тут все просто. Сам не догадываешься разве? — хмыкнул Сенька. — Как обидно быть плодом воображения не особо умного человека. Несообразительного и недалекого.
— Скажите, доктор, а есть какие-нибудь пилюли, чтоб убить плод воображения своего? — парировал Семен Захарович.
— Конечно есть. Цианид в таблетках. Принимать по две после еды. Вторая — контрольная. Но обе — в голову. Вправду, что ль, не догадываешься? 0 теории переселения душ слыхал?
— Ну слыхал. А при чем тут? — не понял Семен Захарович.
— Даю биографическую справку: отец Зои Михайловны скончался сорок один год назад. Вам, Семен Захарыч, на данный момент — сорок. Какой напрашивается вывод? — Сенька непонятно откуда взял круглые профессорские очки, указку и смотрел строго, ожидая ответа.
— Так это я ее отец, что ли?! — с ужасом вскричал Семен Захарович.
— Семен Захарович, теперь на вас дамы будут смотреть с интересом. Еще бы. Такая история — сорокалетний тихоня холостяк и вдруг чей-то отец. И именно об этом он кричит по утрам сам себе в совершенно пустом коридоре, — урезонил Сенька.
— Ой, а я чего — вслух сказал? — смутился Семен Захарович. — Убил ты меня, Сенька. Совсем убил. Утром узнать, что ты свихнулся, а чуть позже, утром того же дня, узнать, что ты в прошлой жизни отец нашей Зои Михайловны... человек по фамилии Придурковато-Заречный... ныне покойный... Как-то это много для одного дня, не считаешь?.. Постой, постой... А не разыгрываешь ли ты меня, подлец?
— А ведь купился? Купился ведь? — заржал Сенька. —Ох уж мне эти сумасшедшие... Во все верить готовы. Все проще, старик. Я ведь кто? Вторая твоя личность. Откуда я?..
— Из ада! — буркнул Семен Захарович обиженно.
— Не из зада, а из подсознания твоего, — схохмил Сенька. — Стало быть, подсознание для меня — открытая книга. Как ты думаешь: у Зои Михайловны отпечаталась в подсознании ее девичья фамилия или она ее напрочь забыла? Да у нее в подсознании это все неоновой вывеской сверкает. Через глаза просвечивает аж. Ты просто не видишь. А теперь — в отдел кадров? А то там все кончится без нас.

— Мне на работу надо, — заупрямился Семен Захарович. — Работы много.
— Ой, ой... Хоть мне-то не ври, — ехидно протянул Сенька. — К телефону тебе хочется. Позвонить по знакомому номерку. Так?
— Так, — признался Пустобрюхов.
— То-тоже. Врать еще вздумал. Мой тебе совет — звони с мобильного. Тем самым ты скажешь ей: «Милая, вот он — мой номер телефона, который всегда со мной. Звони мне в любое время! Я всегда рад». А если она увидит твой городской, да еще и рабочий — это для нее прозвучит сухим «Приемный день у меня — с девяти до восемнадцати ноль-ноль». Понятно?
— И правда. Я не подумал чего-то... — Семен Захарович достал карточку, набрал номер, но вдруг застыл: — Сенька, ты только порулить не вздумай, ладно? Сам хочу. А?
— Вообще обнаглели эти психи, — обиженно пробурчал Сенька. — Своим же диагнозам и симптомам указывают, когда проявляться, а когда не надо. Ну и говори. Сам говори. Делов-то... Очень мне надо.
— Алло? — сказал Пустобрюхов в трубку.
— Ларису Ивановну хотим! — гаркнул в голове Сенька.
— Алло. Это вы, Семен Захарович? Человек из троллейбуса? — спросила Соня в трубке.
— Я, — подтвердил Семен Захарович и понял, что не знает, о чем говорить дальше. — Вот позвонил. Хотелось вас услышать.
— После «хотелось вас» надо было, по-честному, точку поставить, — не унимался Сенька.
— Я ждала вашего звонка. Сразу как из троллейбуса вышла, — просто сказала Соня.
— Неудобно было, — начал оправдываться Семен Захарович. — Люди вокруг... Не сказал бы, чего хотел... Как только смог — сразу позвонил.
— Пустозвоны звонят не всегда, а когда могут! Грандиозно! — Сенька нахально мешал поговорить.
— Вы не подумайте... Я не пустозвон какой, — совсем уж нелогично продолжал Семен Захарович.
— И мысли такой не было, — засмеялась Соня. — У меня сегодня выходной, как оказалось. А я запуталась что-то в графике и не знала совсем. Теперь вот думаю: чем себя занять.
— Пусть нам варежки свяжет! Или носки! Ей все равно делать нефиг! — надрывался Сенька.
— Выходит, вы сегодня напрасно просыпались в такую рань? — напросился на комплимент Семен Захарович. — Могли бы выспаться...
— Ну что вы! — засмеялась Соня и тут же оправдала надежды Семена Захаровича. — Тогда я не познакомилась бы с вами.
— Он сумасшедший!!! Соня, беги! — закричал Сенька.
— А вы... А давайте я вам перезвоню через пару минут? — Семен Захарович решил, что бедлам в голове надо утихоми-рить.Он прервал связь и заорал на Сеньку.
— Да ты дашь мне поговорить или нет?!
— Семен Захарыч, я совершенно случайно остановился тут. Я и не думал подслушивать, — раздалось из-за спины.
За спиной Семена Захаровича стоял его непосредствен-ный начальник, красный от смущения.
— Простите, пожалуйста, Анатолий Александрович. Вспылил, сам не знаю почему. — Пришла пора и Семену Захаровичу покраснеть от идиотичности ситуации.
— А почему вы не на рабочем месте, а? — Начальство пришло в себя и жаждало крови. — Мы разве уже не начинаем работу с девяти утра?
Пустобрюхов заскучал в ожидании фразы «Успех нашего дела очень сильно зависит от дисциплины каждого работника» и затосковал под строгим взглядом начальства. А потом, чтоб отвлечься от неприятных перспектив, представил Соню, гуляющую по городу в одиночестве. И вдруг неожиданно для самого себя сказал:
— Вы, может, и начинаете. А я уволюсь, наверное. Не хочу больше. Уйду я от вас.
Сказал и вдруг сам понял, что поступает абсолютно правильно.
— Что? — опешил Анатолий Александрович. — Как уйду?
— Ногами уйду, — ответил Семен Захарович. — Совсем. Надоело мне. Устал я. Десять лет тут работаю. Надо менять уже.
— Может, в отпуск пойдете? Отдохнете немного? — предложило начальство. — Чего ж сразу уходить-то?
— А после отпуска чего? Перспективы какие? Да и платите вы не ахти как, — заупрямился Пустобрюхов, хотя мгновение назад готов был обрадоваться альтернативе.
— Ну... можно и об окладе поговорить, — позолотил альтернативу начальник и спохватился: — Вот вернетесь из отпуска, тогда и поговорим.
— Тогда в отпуск с сегодняшнего дня? А? Все равно уже опоздал на работу? — продолжил давить Пустобрюхов. — Ну правда, Анатолий Александрович. Сильно очень устал. Уже ведь года два не был в отпуске. А?
— Вы — подлый шантажист, Пустобрюхов, — отрезюмировало начальство. — Но сегодня, видимо, ваш день. Я не возражаю. Пишите заявление, оформляйте все в отделе кадров...
— Не. В отдел кадров не пойду. Там сегодня небезопасно, — хихикнул Семен Захарович. — Давайте потом оформим, а? Задним числом.
— А что сегодня в отделе кадров? — купился начальник.
— Женские бои. Зоя Михайловна с Лидией Андреевной бьются смертным боем. Туда сегодня сунуться — все равно что добровольно записаться в список безвинных жертв. Страсть чего делается. Зона конфликта. Сектор Газа бешено завидует.
— Ух ты! Бои тяжеловесов, — восхитился Анатолий Александрович. — Надо сходить посмотреть. А вы откуда знаете?
— Я в некотором роде организатор этой схватки. Случайно совершенно, — скромно сказал Семен Захарович.
— А вы не так просты, как кажетесь, — уважительно сказало начальство. — Кто 6ы мог подумать, а?.. В тихом омуте. как говорится... А теперь, Пустобрюхов, изыдите! Вы в отпуску — так идите и отдыхайте. Не отвлекайте начальство. Что за манера — отвлекать начальство, когда ему срочно надо в отдел кадров?
— Целую ручки, Владыко! — низко поклонился Пустобрюхов.
— Будете приглашены на распитие водки! — строго заявило начальство. — Сразу после устного выговора за то, что прятали свою веселость и компанейность. А теперь уйдите вон! А все остальные — в отдел кадров!
— Ишь как чешет! — Сенька в этот раз появился в докторском халате и со стетоскопом, которым и показывал в сторону удаляющегося начальника. — Любит же человек скандалы чужие понаблюдать...
— Сенька, у меня вопрос к тебе есть. Ты ведь специально меня из себя выводил? — спросил Семен Захарович.
— Не понял вопроса, больной? — строго посмотрел сквозь монокль Сенька. — По-вашему, кто-то кому-то может мешать разговаривать совершенно нечаянно? А вот вышли из себя вы, больной, уже сами. Что неудивительно. Вы же психически ненормальны, как бы ни прискорбно было вам об этом напоминать.
— Ну начальник... отпуск и обещание повышения... и все потому, что ты меня из себя вывел. Не вывел бы — я б не заорал. И ничего бы этого не случилось, — объяснил Семен Захарович.
— Ой, вот только не надо,Семен Захарович, — поморщился Сенька. — С научной точки зрения я — плод вашего больного воображения, а не ангел-хранитель ваш. Тут есть гораздо более разумное объяснение. А именно — у вас все случается неожиданно и, как правило, совершенно по-дурацки. И недавний эпизод это только подтверждает. Я-то тут при чем? Еще вопросы, о любознательная Варвара, безносая после похода на базар?
— Есть... один всего... только... это... — замялся Семен Захарович. — Только ты не обижайся. Можно спросить?
— Вы убийственно логичны, — помрачнел Сенька. — Отвечать на вопрос «Еще вопросы?» вопросом «Можно спросить?» — это подрывает мою веру в вашу логику. Спрашивайте, конечно.
— Ну один всего вопрос. А ты обещаешь, что не обидишься? — продолжал мямлить Пустобрюхов. — Мне действительно интересно.
— Уважаемая публика! Давайте поприветствуем чемпиона мира по прелюдиям! — опять начал театральное представление Сенька. — Проездом из Палаты мер и весов в Кунсткамеру! Всего один вечер! Эталон нерешительности! Человек, извиняющийся перед халатом, прежде чем его надеть!
— Ну Сень! — попросил Семен Захарович. — Я серьезно. Скажи, а как я могу вылечиться? От раздвоения в смысле. Если ты не знаешь, кто тогда вообще знает?
— Мило. Очень мило. Очаровательно даже, я бы сказал, — обиделся Сенька. — Миленький вопросик: «Скажите, Сенька, как от вас избавиться? Подскажите, как вас убить?» И это после всего, что я для тебя сделал. Вот она, благодарность человеческая. За-ради него костьми ложишься, а он от компании твоей норовит избавиться. Носом крутит. Невесело ему.
— Не юродствуй, а? — остался серьезным Семен Захарович. — Ты ж вроде как всегда был со мной. Просто я тебя не видел и не слышал. Так что подозреваю, что ты и сейчас никуда не исчезнешь. Меня интересует, что надо сделать для того, чтоб ты не мог перехватывать контроль, появляться и в башке у меня звучать бесперебойно?
— Во как. Разгул демократии. Психи хотят управлять своими видениями... — начал было Сенька, но потом осекся: — Да вопрос-то на поверхности. Кино не смотрел, что ли? Надо в себе разобраться. Вникнуть в суть своих проблем и — вот оно — излечение! Все счастливы, газон подстрижен, небо ясно, и впереди обычная жизнь без мучений! Только у меня тоже вопрос тогда... Чем я тебя так достал-то? Тебя не отключаю, все видишь, слышишь. Прежде чем порулить взять — предупреждаю. Гадостей сверх нормы не говорю. Уважаю всяко. Чем мешаю-то?
— Я же для тебя открытая книга. Знаешь ведь, о чем думаю.
— Соня! — уверенно кивнул Сенька.
— Она. Понимаешь... Не могу я так. Как будто подзырить кого-то в спальную свою пустил, — выпалил Семен Захарович. — Групповуха какая-то получается. А ну как ты порулить возьмешься в самый-самый момент? Я лучше звонить ей тогда не буду больше.
— Ой-ой-ой, какие мы чувствительные, — протянул Сенька. — Я ведь — часть тебя все-таки. Так какая разница-то? Все по-честному. С нею будешь ты, и только ты. Пусть даже в виде меня. Как бы это безумно не звучало. Хотя когда еще проявляться безумному звучанию, если не во время раздвоения.
— Тогда не буду ей звонить, — стиснул зубы Семен Захарович. — А попытаешься взять порулить — постараюсь по возвращении контроля как-нибудь себе навредить. Максимально навредить. Вот так.
— Не буду я рулить, — пожал плечами Сенька. — Оно мне надо? Решили не звонить — не будем звонить. Подумаешь. Еще сорок лет похолостякуем. Попостимся в сексуальном плане. Делов-то.
— И не говори, — мрачно согласился Семен Захарович Пустобрюхов. — Зачем неудачнику женщина? Неудачник — он навсегда неудачник. Лузер, как он есть. В этом суть. Великая и Непреложная Истина — я неудачник. Это и есть огромный камень, заложенный в фундамент. А всего остального меня надстроили уже сверху. Неудачник от рождения. И фиг со мной.
— Докопался-таки, подлец. Добрался до сути проблем, — засмеялся Сенька. — Прощай теперь, Семен Захарович Пустобрюхов. Адью, неблагодарный!
И исчез в никуда.
А Семену Захаровичу стало грустно.
«Друг ведь был. Первый в жизни друг. А я?.. — подумал он и хихикнул невольно. — Друга на бабу променял. Классика жанра. Обычный человеческий сволочизм».
И стал набирать Сонин номер...

Узун Сергей Дмитриевич (Фрумыч) – один из самых популярных сетевых писателей. У его блога более 8 тысяч постоянных читателей. Имеет 3 высших образования, свободно говорит на 6 языках. Начал писать 18 мая 2005 года на спор «А слабо в течении года в день по рассказу писать?». «Почти книжка» - стала третьей книгой в послужном списке автора.