принадлежал к младшей ветви боярского рода Колычёвых. Его отец Степан Иванович (по прозванию Стенстур, дядька младшего сына великого князя Василия III — угличского князя Юрия[1]) готовил сына к государевой службе, мать Варвара (в иночестве Варсонофия) воспитывала его в духе христианского благочестия.[2] Фёдор обучался грамоте по книгам Священного Писания, а также владению оружием, верховой езде и другим воинским навыкам.[3] До 30 лет он находился при великокняжеском дворе Василия III, снискав симпатии молодого Ивана IV[4] (по другой версии Фёдор был взят на службу в возрасте 26 лет самим Иваном Грозным уже после смерти великого князя Василия[3]).

В 1537 году родственники Фёдора встали на сторону старицкого князя Андрея Ивановича, поднявшего в Новгороде бунт против Елены Глинской.[5] Род Колычевых подвергся опале: дядя Фёдора, Иван Умной-Колычев, попал в тюрьму, его троюродные братья Андрей Иванович и Гаврила Владимирович были биты кнутом и казнены. После этого Фёдор тайно покинул Москву.
Фёдор Колычёв покидает родительский дом

Уход из Москвы мог быть вызван опасением за жизнь, но его житие (составленное в конце XVI века) придаёт бегству мотив религиозного прозрения:

В период игуменства Филиппа заметно увечились пожертвования в Соловецкий монастырь от царя и частных лиц. В 1548 году Иван IV пожаловал монастырю волость Колежму с солеварнями, угодьями и всеми оброками, остров на реке Суме с тремя дворами, в 1550 году река Сорока (рукав реки Выг со множеством островов) с оброками.[7] Также в монастырь регулярно присылалась драгоценная церковная утварь. В 1548 году царской грамотой монастырю было разрешено вести беспошлинную торговлю солью на 10 тыс. пудов в год (в 1542 году такое право было только на 6 тыс. пудов), в 1551 году Иван IV подтвердил это право, а в 1555 году по неизвестной причине монастырь лишился прав беспошлинной торговли не только солью, но и другими товарами.[7] Взамен монастырь получил ряд деревень на реке Суме и многочисленные солеварни на морском берегу. Все они были обложены оброком в пользу царской казны, но в 1556 году по челобитной Филиппа царь освободил их от оброка.

Церковные иерархи по указанию Ивана смогли уговорить Филиппа уступить царю. Он перед собором дал своё согласие на избрание, был составлен соборный приговор, в котором Филипп «дал своё слово архиепископам и епископам, что он по царскому слову и по их благословлению соглашается стать на митрополию, что в опричину и в царский домовый обиход ему не вступаться, а по поставлении из-за опричины и царского домового обихода митрополии не оставлять».

Вернувшись зимой 1568 года из первого ливонского похода, царь начал новую волну террора. Причиной послужили перехваченные письма к московским боярам польского короля Сигизмунда и гетмана Ходкевича с предложением перейти в Литву. Начались массовые казни. Первым пострадал боярин Иван Челядин с семьёй, а затем по его изменническому делу погибли князья И. А. Куракин-Булгаков, Д. Ряполовский, трое князей Ростовских, принявшие монашество князья Щёнятев и Турунтай-Пронский.

28 июля Филипп служил в Новодевичьем монастыре. После крестного хода по стенам монастыря он остановился у Святых врат обители и должен был читать Евангелие. Оглянувшись, он увидел одного из опричников в тафье[23], в то время как во время чтения Евангелия принято стоять с непокрытой головой. Митрополит сделал царю замечание: «так ли подобает благочестивому агарянский закон держать?»[24], но опричник быстро снял тафью, и никто не выдал его. Иван разгневался на святителя, назвал его лжецом, мятежником, злодеем.[13] После этого случая царь начал подготовку церковного суда над Филиппом, чтобы каноническим путём избавиться от неугодного ему иерарха.

В ноябре 1568 года в Успенском соборе Кремля состоялся церковный суд, главным обвинителем Филиппа стал новгородский архиепископ Пимен. Неизвестно о чём свидетельствовали соловецкие монахи, вероятноэто были типичные для того времени обвинения в колдовстве, а также проступки церковного характера в бытность его соловецким игуменом.

Вскоре Филипп был сослан в отдалённый Отроч Успенский монастырь в Твери, а Иван IV казнил ещё ряд Колычевых. Во время новгородского похода в 1569 году царь направил в монастырь к Филиппу Малюту Скуратова попросить благословения на поход. По сообщению жития, 23 декабря Малюта задушил святителя Филиппа. Возможно, на убийство опального Филиппа имелось тайное указание царя, так как Скуратов не мог самостоятельно решиться на убийство известного церковного деятеля и остаться безнаказанным.[6] По мнению профессора Р. Г. Скрынникова, убийство было совершено с согласия царя.[22] Монахам Малюта сказал, что Филипп умер от духоты в келье. Тело святителя погребли за алтарём монастырского собора.

Основным источником версии об убийстве митрополита по указанию Ивана Грозного выступает житие, написанное в конце XVI века[30], а также несколько летописных упоминаний позднего происхождения и ряд восспоминаний современников. Версия об убийстве митрополита Филиппа Малютой Скуратовым является традиционной в историографии.

Основным источником сведений о жизни митрополита Филиппа является его житие, написанное между 1591—1598 годами в Соловецком монастыре. Согласно предисловию к житию, в его основу легли устные рассказы очевидцев. По мнению исследователей, в нём достоверно изложены фактические сведения об избрании Филиппа на митрополию и о его последующей трагической судьбе.

Наиболее дискуссионным вопросом является история убийства Филиппа Малютой Скуратовым. Мазуринский летописец сообщает: «7078 (1570) Того же году преставление иже во святых отца нашего Филиппа, митрополита московского и всеа Русии, чюдотворца, новаго исповедника, в царство царя Ивана Васильевича всеа Русии пострада и конец от жития сего прият от Малюты Скуратова во изгнании во Твери в монастыре нарицаемом Остроческом…».[56] Поскольку Филипп назван в тексте святым, это свидетельствует о позднем внесении записи летописцем на основе более ранних сообщений.

Князь Андрей Курбский во время смерти Филиппа находился в Литовском княжестве и поэтому описывал события по сообщениям третьих лиц, не делая однозначных утверждений о причинах смерти Филиппа, хотя и связывает её с Иваном Грозным: «…некоторые говорят, что по повелению царя епископ был удавлен в том монастыре одним лютым и бесчеловечным кромешником, а другие говорят, что в любимом царем городе, называемом Слободой (Александровой), который кровью христианской наполнен, епископ был сожжён на горячих углях».[57]

Лифляндцы И. Таубе и Э. Крузе находились в описываемый ими период при дворе царя Ивана IV, но, будучи иноверцами, не могли лично наблюдать ряд событий (в частности, при столкновениях царя и митрополита во время богослужений). О смерти Филиппа они пишут следующее: «приказал он своему высшему боярину или палачу Малюте Скуратову задушить его веревкой и бросить в воду, в Волгу».[20] Генрих Штаден, бывший одним из опричников, пишет только о заключении Филиппа «добрый митрополит попал в опалу и до самой смерти должен был сидеть в железных, очень тяжелых цепях», а описывая поход Ивана IV на Новгород, ничего не сообщает о его убийстве.