Всё это говорит только об одном, что сущность либерализма и демократии шире и глубже, нежели поверхностное восприятие и использование их в качестве одних звучных лозунгов и деклараций.

Таким образом, инструментальная ценность либерализма состоит в обеспечении свободного рынка, при котором участники равны в правовом отношении, и свободны - в принятии решений. Так обеспечивается максимально эффективная двухсторонняя связь между потребителями и производителями. И это в свою очередь способствует отбору наиболее востребованных обществом решений в условиях широкого многообразия потребностей. Однако, обратная связь между общественными потребностями и общественным производством, как и эффективность общественного отбора, возможны только в условиях либеральной экономики.

Но следует учесть, что либеральная экономика, обеспечивая максимальное развитие общества, не содержит при этом механизмов, ограничивающих глубину социального спада отдельных групп общества, проигрывающих экономическое соревнование по субъективным (например, в силу недостаточных способностей, старости, инвалидности) или объективным (например, в результате смены технологических эпох) причинам. Эту роль берет на себя демократия, обеспечивая, в свою очередь, обратную связь между динамикой общественного развития и вызванным этим развитием общественным противоречием, стрессом, напряжением, как ни называй. То есть демократия выполняет роль буфера и регулятора социальных процессов в обществе. Такова ее функция.

В условиях мирного времени либерализм – лучший метод управления экономикой, но он же может быть неэффективным при необходимости концентрации ресурсов в военное время. Также и демократия служит необходимым дополнением либерализму только в условиях стабильного развития общества. Как и либерализм, демократия невозможна в военное время.

Давайте хотя бы до конца определимся с понятием демократия, а то слово настолько затертое от частого употребления, что им можно хвалить и ругать одновременно. rolleyes

Я выдумывать сама не буду, а немного похватаю из разных источников.

1. Как выяснить волю народа?

Референдум или прямое волеизъявление - прямая демократия.
Делегирование полномочий (передача части своих прав и свобод другому лицу). Может быть делегирование без разделения властей, когда выбирают лиц, которые от имени народа сами решают, что народу нужно и сами реализуют решения. При этом те же лица сами решают, правильно ли была реализована воля народа. Это представительная демократия.

Наиболее важные вопросы принято решать методами прямой демократии (методами прямых и всеобщих выборов или методом всенародного референдума). В остальных случаях используются методы представительной демократии.

Quote (Bepa)

Под общественным богатством подразумевается бюджет или сумма богатств граждан?

Лозаннская школа маржинализма дает следующее понятие общественного богатства.
Общественное богатство - совокупность всех материальных и нематериальных благ, которые являются редкими, т. е., с одной стороны, представляют для нас определенную полезность, а с другой стороны, количество их в нашем распоряжении ограниченно. Из ограниченности количества этих благ вытекают три следствия: эти блага суть объект присвоения; они являются объектом обмена; они есть предмет промышленного производства.
Выделяются капитальные и скоротечные блага. Первые используются более одного раза, тогда как вторые - только один раз. Капитальные блага состоят из земли, личных способностей и собственно капитала. Скоротечные блага делятся на предметы потребления и сырые материалы. Предметы потребления имеют непосредственную полезность, в то время как капитальные блага и сырье - косвенную. Каждое благо оказывает человеку услуги: потребительские блага - потребительские услуги, капитал и сырье - производительные услуги.

Кстати о выборах. Рассказик есть интересный исторический. Сейчас найду.

Перед самыми выборами в земельный комитет приехал какой-то человек в синей куртке и лаковых сапогах с большими усами и бритым круглым подбородком.
Он пришел на выборы в школу, и все, недоброжелательно косясь на него, спрашивали друг у друга:
— Чей-то такой?
— Да, говорят, Андреев сын, что выписался из общества лет двадцать назад и уехал в Севастополь.
— Кум из слободки его встречал там. Вроде как в жандармах, говорит, служил.
— Похоже на то. Куртка-то синяя.
— Там его знают, что он за птица, жить нельзя, вот он и прилетел сюда.
— Ну, да у нас долго не заживется.
— Много этих прощелыг шляется. Лучше бы ноги поскорей уносил отсюда.
Приезжий что-то говорил с лавочником, председателем совета, стоя у окна в передней части школы, где стоял стол для президиума совета. Все молчали и следили за ним подозрительными и недоброжелательными взглядами.
— По усам видно, с какого чердака кот, — сказал кто-то.
— Главное дело — куртка синяя. Синего сукна, окромя жандармов, никто не носил.
— Петлички спорол и думает провести. Нет, брат, не на простачков напал.
Вдруг все повернули головы: к председательскому столу подошел незнакомец, постучал карандашом, как бы требуя тишины, и с минуту постоял в ожидании полного успокоения, посмотрел рассеянно на отдушник, на стенные часы, потом на свои часы, вынув их из жилетного кармана.
Наступила полная тишина. Взгляды всех обратились на незнакомца.
— Ровно к присяге собрался приводить, — сказал сзади негромкий голос. — Взять бы его да от стола в три шеи...
— Товарищи! — раздался громкий, спокойный и уверенный голос незнакомца. — Я потребую на пять минут вашего внимания, и затем мы приступим к выборам.
Задние толпой подвинулись вперед и тесным полукругом без шапок, как перед чтением манифеста, остановились перед столом.
— Я здесь родился, вырос, ваш земляк и вот теперь приехал поработать на родине. В такое трудное время каждый обязан.
— Бреши, бреши... — сказал сзади негромко кузнец.
— Принимаете вы меня в свое общество? Мужики хотели было промолчать, но так как незнакомец, говоря это, остановился взглядом на Федоре, стоявшем в полушубке с прорванным плечом, тот, почти против воли, потому что как-то неловко было не ответить, раз к нему обращаются, сказал неохотно:
— Что ж, милости просим.
— Отчего же не принять... — сказали остальные уже совершенно против воли и только потому, что один сказал и молчать было неудобно. Даже кузнец, который от печки в ярости погрозил кулаком Федору, и тот сказал:
— Очень даже рады будем...
— Вот у вас затевается земельный комитет. Дело для вас новое, и я не откажусь помочь.
— Убирайся ты к черту лучше, пока есть время, — проворчал опять кузнец так, что ближние оглянулись на него.
— Много таких помощников... — сказал угрюмо печник, обращаясь к шорнику, с которым они оба жались на уголке лавки.
Рядом с незнакомцем стал лавочник.
— Предлагаю собранию кандидатуру товарища Ломова на должность председателя комитета.
— Просим... — неожиданно вырвалось у Федора, и он, испуганно оглянувшись на кузнеца, махнул рукой и сел на дальнюю лавку.
— Вот дьявол-то! — сказал кузнец и почти со злобой крикнул: — Просим.
Федор со своей лавки увидел уже несколько кулаков.
— Его с первого слова надо бы по шеям отсюда гнать, а они голос за него подают, — сказал шорник печнику, который совсем нехотя сказал свое «просим» и теперь с ненавистью поглядывал на Федора.
— Да что ж там говорить: синяя куртка, дело ясное.
— Вишь, словно начальство какое... карандашом еще стучит, — говорили в дальнем углу.
— Привык командовать-то...
— У нас не покомандует, — сказал Андрюшка, сидя на лавке, спиной к столу, около Федора, которого он взялся караулить.
— Товарищи! — раздался опять твердый и спокойный голос от стола.
Некоторые голоса, как бы из протеста, продолжали говорить, но новый председатель земельного комитета постучал концом карандаша по столу. Все смолкло, и взгляды всех обратились к нему.
— Только и берет, дьявол, тем, что карандашом стучит, — проворчал кузнец.
— Товарищи! Предлагаю сосредоточить денежные поступления в руках какого-нибудь избранного вами лица, ответственного перед обществом. В случае же нежелательности лишних расходов я могу взять это на себя, представляя еженедельные отчеты.
— Прос... — сказал было Федор. Но карауливший его Андрюшка поспешно ткнул его кулаком в спину, и он, поперхнувшись, не договорил.
Рядом с Ломовым стал лавочник, и, так как кругом загалдели протестующие голоса, он взял из рук избранного председателя карандаш и постучал им по столу.
— Вот моду-то взяли, окаянные, — сказал кузнец.
— Теперь окрутит этих остолопов, — лучше не надо.
— Вырвали бы у них этот карандаш-то.
— Я предлагаю просить товарища Ломова во избежание расходов принять это на себя. Кто за мое предложение, прошу поднять руки.
Все молчали.
— Пришел незнамо откуда, первый раз его видим и ему — денежные суммы, — тихо сказал печник Иван Никитич, усмехнувшись и покачав головой.
— Прибегаю к поименному голосованию. Иван Никитич, ваше мнение?
Печник растерянно оглянулся.
— Что ж мое мнение. А мне нужно? Мне все равно, как другие...
— Значит, хотите просить товарища Ломова?
— Что ж, пущай, — сказал Иван Никитич. И когда лавочник обратился к другим, он плюнул и отвернулся.
— На какие штуки пошли! — сказал он, обращаясь к шорнику. — Поименное, говорит, голосование. Ведь он же, черт, видит, что я не согласен, так нарочно взял и прямо с меня начал.
— Оплетать умеют. Им обоим синюю куртку носить.
— В самый раз.
— Товарищи, — продолжал лавочник, — для сокращения ставлю для всех вопрос: кто против, поднимите руки.
Все молчали и сидели неподвижно.
— Единогласно...
И лавочник махнул рукой, как бы отрубив что-то.
— Объявляю собрание закрытым.
Все стали нехотя подниматься и расходиться.
— Попали... — говорили мужики, выходя. — И что за народ, бестолочь. Такого сукина сына на порог пускать было нельзя, а они его выбирают.
— Его бы, как он пришел, взять бы голубчика под ручки да в волость. Так и так, мол, товарищ волостной председатель, не угодно ли вам побеседовать.
— Насчет куртки порасспросить, почему она синяя, — добавил насмешливый голос.
— Вот, вот...
— Ах, черти бестолковые. Теперь засядет, будет нас гнуть да карман набивать, и ни черта с ним не сделаешь.
— Главное дело, избран единогласно, вот что плохо.

Пантелеймон Романов

1917 г.